Приключения «харбинского» рубля

Русско-Азиатский банк. ©Vostock Photo Archive

КВЖД, Китайско-Восточная железная дорога, и после 1917 г. оставалась единственным русским анклавом за пределами границ бывшей Российской империи. Дорога не только имела весомое значение для экономики Дальнего Востока, но и сама по себе являлась отдельным миром – свыше 2 тыс. верст путей, почти 2 млн пассажиров ежегодно, более 50 тыс. душ работников и обслуживающего персонала, включая членов семей. Общая же численность русской диаспоры с центром в Харбине за годы Гражданской войны превысила 100 тыс. человек.

Внушительные финансы дороги обслуживал Русско-Азиатский банк – один из крупнейших в царской России. На фоне кровавых драм, охвативших в те годы нашу страну, русский анклав на китайской земле казался оазисом спокойствия и благополучия. Однако две революции и две войны, мировая и гражданская, не обошли стороной и КВЖД. Уже к исходу 1917 г. администрация дороги и русское население Харбина при крайне высокой инфляции остро испытывали недостаток наличных рублей – из далекого Петербурга, расположенного почти на другом конце континента и сотрясаемого политическими пертурбациями, наличность доходила крайне скупо.

И в декабре 1917 г. администрация КВЖД, руководство пекинского и харбинского отделений Русско-Азиатского банка, а также российское посольство в столице Китая приняли совместное решение – преодолеть дефицит наличности выпуском в оборот собственной денежной единицы. Изначально такой «временный рубль» планировали печатать в Токио, но переговоры с японскими госструктурами затянулись, и заказ отдали  American Bank Note Company, частной фирме из США, ранее изготовлявшей рубли новых образцов для Временного правительства.

24 декабря 1918 г. прибывшие из Америки «боны Русско-Азиатского банка» номиналом от 1 до 100 руб. выпустили в обращение. Купюры всех номиналов украшали мчащийся в клубах пара локомотив, символ КВЖД, и надпись: «Настоящий бон принимается во всех кассах Китайской Восточной Железной Дороги, равно как во всех отделениях Русско-Азиатского Банка, на равне (именно так. – «Профиль») с Государственными Кредитными Билетами образцов, находящихся в обращении до 1917 года включительно».

Любопытно, что китайские власти сразу выступили резко против «харбинского» рубля, запретив своим подданным принимать его. Впрочем, экономическое значение КВЖД придавало новым деньгам вес, и на дальневосточном рынке они котировались выше всех иных рублей, выпускавшихся различными правительствами России в 1917–1920 гг. По стоимости бумажный «харбинский» рубль лишь незначительно уступал дореволюционным царским купюрам.

Мчащийся паровоз на харбинских «бонах» всех номиналов даже породил локальный городской миф: якобы в клубах пара под его колесами можно рассмотреть женское лицо с открытым в крике ртом. Самая романтическая из местных легенд гласила, что эскизы купюр делал некий талантливый художник, чья невеста бросилась под поезд на следующий день после венчания.

В отличие от народных фантазий, реалии большой политики отнеслись к «харбинскому» рублю без сантиментов, отмерив ему короткую жизнь, несмотря на хороший биржевой курс относительно всех иных российских банкнот тех лет. Администрация КВЖД и собственники Русско-Азиатского банка, изначально ориентируясь на белых, потеряли интерес к любым рублям сразу после поражения в России войск адмирала Колчака. С марта 1920 г. дорога и банк, полностью перейдя на расчеты в китайской и японской валюте, неожиданно для населения отказались принимать к оплате свои же «боны». К тому времени их обращалось на сумму более 10 млн руб.

Следующие несколько лет судебные органы китайской Маньчжурии завалили многочисленные иски к КВЖД и Русско-Азиатскому банку от тех, кто на свою беду скопил крупные суммы наличностью в «харбинских» рублях. Перспективы истцов окончательно угасли в 1924–1926 гг., когда Китай признал Советскую власть и паритетное владение дорогой совместно с СССР, а Русско-Азиатский банк, контролировавшийся французским капиталом, официально объявил о самоликвидации.